С Богом, конечно, можно разговаривать. Но здесь дело обстоит так же, как с канатоходцем: можно тому, кто умеет. Большинство же людей сегодня вынуждены сказать: «Но я не умею!»
С Богом, конечно, можно разговаривать. Но здесь дело обстоит так же, как с канатоходцем: можно тому, кто умеет. Большинство же людей сегодня вынуждены сказать: «Но я не умею!» Пожалуйста, будьте честными до конца: вы же совершенно не умеете молиться. Можно было бы, если бы вы могли. Но не умеете!
Жутким признаком нашего времени является то, что совершенно утеряна способность молиться и, вместе с тем, верить. Знаменитый писатель Франц Верфель написал роман под названием «Расхищенное небо». В нём есть одно предложение, которое меня постоянно беспокоит.
А именно: «Признаком настоящего времени является метафизическое отступление человека». Словом «метафизический» характеризуется понятие вечности, которое действительно существует, но в другом измерении. Метафизическое отступление означает, что от радио, телевидения, болтовни, пропаганды, идеологии, политики, соседей, произвола на фабриках человек тупеет до такой степени, что теряет способность считаться с тем, что существует Бог и что с Ним можно разговаривать. Можно ли говорить с Богом? Можно было бы, если бы не отупение, происшедшее за последние сто лет духовной истории!
Шестнадцатилетний юноша рассказал мне один случай, который произошёл с ним на войне. После налёта бомбардировочной авиации на его батарею он первым вышел из бомбоубежища и увидел человека, лежавшего со вспоротым животом. Когда он попытался ему помочь, то этот человек сказал: «Я умираю. Ты мне уже не поможешь. Мне нужен только кто-нибудь, кто мог бы со мной помолиться. Парень, помолись-ка!» Но юноша ответил: «Среди гитлеровской молодёжи я научился лишь сквернословить, но не молиться».
Он побежал к капитану и позвал его. Капитан склонился над человеком, у которого виднелись кишки из вспоротого живота, и спросил: «Чего ты хочешь, друг?» — «Капитан, я умираю. Помолитесь со мной!» — «Боже! — воскликнул капитан, — я не умею молиться!» И послал за старшим лейтенантом. И вот они стоят, мужественные воины, которые многое о себе мнят, которые могут рассказать любой пошлый анекдот, которые могут сквернословить, но ни один не умеет молиться. И вот этот юноша мне говорит: «Я тогда стоял и думал: выбраться бы мне из этой грязной войны, тогда уж я в первую очередь разыщу людей, которые научат меня молиться. Я бы не хотел так жутко погибать, как этот человек!»
Вот в каком состоянии находятся люди нашего времени. Я замечал одно и то же и у генеральных директоров, и у рабочих: одни считают себя слишком умными, чтобы молиться, другие смущены вольнодумством. Мы разучились молиться. И это, конечно, в значительной мере приводит к катастрофе, которую Верфель называет «метафизическим отступлением». В результате — полная беспомощность при любом ударе судьбы. В Эссене я сидел в бомбоубежище с людьми, которые хвастались, говоря о конечной победе, о чудесном фюрере и Великой Германии, но когда взрывались бомбы — они скулили. А мы — христиане, молились и пели им христианские гимны, чтобы они могли выдержать. Сами они не умели молиться. О да, если человек не может молиться — это катастрофа!
Недавно ко мне подходит умный, образованный человек и, улыбаясь, говорит: «Господин пастор, молитва нисколько не помогает!»А я ему отвечаю: «Не говорите глупостей! Вы мне напоминаете безногого человека, который заявляет, что катание на лыжах не приносит пользы. Но ведь он не может кататься на лыжах!» Дискутировать о ходьбе на лыжах можно, но не с инвалидом, не правда ли? Но такова уж наша природа. Мы не умеем молиться, но всё же встаём и заявляем: «Молитва нисколько не помогает!» Из моих слов вам ясно, что в этом отношении я потерял почтение к мужской половине немецкого населения. Это имеет свои основания, поверьте мне. Чем более убогими мы становимся, тем больше мы хвастаемся! О, если бы я мог вас довести до такого состояния, чтобы вы сегодня вечером, смирившись, сказали: «Знает Бог, что самое малое, что должен уметь христианин — это молиться. А я этого не умею!»
Конечно, меня охватывает не только гнев по поводу отупения нашего бедного народа, но и глубокая печаль. Меня огорчает мысль о том, что церковь считает такое состояние нормальным и делает вид, будто люди умеют молиться. Вы тоже так делаете? На Рождество церковь посещают люди, которые в другое время никогда в церковь не ходят. На подобном рождественском богослужении всё бывает переполненным. И если пастор призывает к молитве, то все они складывают руки и опускают головы. Это меня глубоко задевает, и мне хочется крикнуть: «Прекратите, ведь среди вас нет и 10%, умеющих молиться. Вы же все притворяетесь!» Разве я не прав? На бракосочетаниях призывают к молитве, на похоронах тоже. И вот, все стоят со своими цилиндрами в руках и думают, что молятся, если взгляды их устремлены к цилиндрам. А после служения — пьянствуют! Когда я был солдатом, ещё до 1915 года, нам однажды было приказано посетить церковь. Фельдфебель дал нам инструктаж: «Вам следует очень тихо пройти вдоль рядов. Когда вы пройдёте к сиденьям, то остановитесь, медленно сосчитайте до 12-ти и сядьте». А люди, видя солдат, думали: «Как благоговейно они молятся!» А они только медленно считали до 12-ти и — садились! Я уверен, что на бракосочетаниях и похоронах после призыва: «Будем молиться!» — люди не досчитывают и до 12-ти. Меня охватывает тоска, когда я думаю о том, что раньше после слов: «Будем молиться!» — люди действительно молились и не притворялись.
Великий исследователь Центральной Африки Давид Ливингстон — один из великих людей с мировым именем, человек мужественный, образованный, умный, следующим образом перешёл в вечность (мирской человек сказал бы — умер). Тогда он был в Центральной Африке только со своими носильщиками-туземцами. Однажды утром носильщики упаковали багаж, свернули палатки. Только палатка Ливингстона ещё стояла. Они его не тревожили, потому что знали: утром он молится. Он говорит со своим Небесным Отцом, своим Богом. Но на этот раз слишком уж долго. Наконец, руководитель колонны носильщиков заглянул в палатку через щель и увидел, что он ещё на коленях. Они прождали до обеда. Тогда, наконец, решились войти в палатку. Он всё ещё был на коленях, но сердце его не билось.
Этот великий человек, выдающийся ум, умер, молясь на коленях, перешёл в небесную обитель к Господу. А немецкий обыватель говорит: «Молиться не имеет смысла». Неужели нам не совестно? Следовало бы со слезами признать: «Я больше не умею молиться!» Ливингстон это умел. Он умер на коленях. Мы умираем в больницах под уколами. Без медицинского обезболивания нам не вынести смерти. Но этому человеку уколы были не нужны. Он беседовал с Богом, и во время этой беседы он перешёл в вечность.
Как обстоит дело с молитвой дома? В моём родительском доме, где было 8 детей, было так: утром, перед завтраком мы собирались все вместе. Мы пели гимн: «Ты бодрствуй светлым утром и, вставая, спеши ты подкрепить себя в мольбе…» или «Господа славь ты, мой дух, восхваляй Всеблагого!» Затем читали главу из Библии. В заключение мой отец молился. И даже когда я стал безбожником, в нашем доме продолжали молиться. Когда я отпал и, будучи молодым офицером, попал на скользкий путь, молитва моих родителей была для меня тормозящим канатом. Собираетесь ли вы в своём доме на утренние молитвы? Я обращаюсь к вам, мужья! Бог потребует однажды от вас отчета о душах ваших детей и жён, если вы не возглавляли свою семью как следует. Как вы начинаете день? Поются ли у вас гимны? Читается ли Слово Божие? Вы не умеете молиться? Но что произойдёт, если ваши маленькие дети попросят вас: «Папа, помолись с нами утром!»
Один благородный господин в Эссене попросил меня навестить его. Я застал их дома вдвоём с женой, и вот что он мне рассказал: «Случилось нечто чрезвычайное. Мой 16-летний сын, возвратившись после вашего молодёжного общения, спросил: «Почему у нас в доме не молятся?» Когда я ему попытался объяснить, что это только формальность и не имеет никакого смысла, он опять спросил меня: «Папа, что ты думаешь о Святом Духе?» Я ответил, что вообще о Нём не думаю, на что сын мне ответил: «Вот в этом и состоит несчастье нашей семьи. Нам нужен отец, который мог бы молиться о Духе Святом!»» Таким был рассказ этого господина. Тогда я его спросил: «Может быть, мне стоит поговорить с вашим сыном, что он слишком дерзок со своим отцом?» Но господин возразил: «Нет, нет! Я только думаю, что если мой сын прав, то я на ложном пути!» Мне осталось только подтвердить, что парень прав, а он — на ложном пути. «Этого я и опасаюсь, но что мне делать?» — был вопрос господина.
Понимаете, этому человеку открылось, что он упустил свою большую ответственность главы семьи. То, что вы одеваете и кормите своих детей — недостаточно. Вы, отцы, имеете гораздо большую ответственность! Умеете ли вы молиться?
Среди моряков бытует легенда о призрачном корабле, который плавает по всем морям земного шара, совершенно покинутый людьми, и всё же не тонет. И если теплоходам удаётся встретиться на море с этим кораблём, то они пытаются установить с ним радиосвязь, но он не отвечает. Люди нашего времени подобны этому кораблю. Бог стремится установить с нами связь. Бог посылает нам Свои сигналы посредством разных событий и переживаний и, в первую очередь, посредством Своего Слова. Но мы не в состоянии ответить. Призрачные корабли!
Однажды случилось так, что после моей проповеди на эту тему маленький ребёнок спросил свою мать: «Почему этот дяденька так ругается с кафедры?» Я надеюсь, вы меня понимаете, я не ругаюсь, но сердце моё разрывается от жалости: до чего дошёл наш бедный народ — интеллигенция и рабочие, мужчины и женщины, старые и молодые — никто уже не в состоянии воззвать к Богу, находящемуся рядом с нами.
Многие люди называют себя христианами, но молиться они не умеют.
Когда я посещаю семьи, то часто слышу подобный рассказ: «Мы очень набожные, господин пастор. Моя мать знала пастора Шульца. А вы его знали? Нет? А моя мать его знала очень хорошо!» В таких случаях я отвечаю так: «Вопрос заключается в том, можете ли вы призвать имя Иисуса, можете ли вы молиться? Если вы Иисуса не знаете, то ваша дорога ведёт прямо в ад». Будьте добры, спросите каждый сам себя: «Умею ли я молиться? Молюсь ли я?» И ответьте сами себе на этот вопрос.
Возможно, вы скажете: «Довольно, пастор Буш, прекратите! Скажите лучше, как мне научиться молиться?»
Фрагмент книги В. Буша «Иисус наша судьба»
Продолжение следует